Продолжаем публиковать цикл материалов известного журналиста Александра Корсунова, посвящённых памяти атамана Городского Оренбургского казачьего общества «Славянское» Юрия Белькова и собранному им музею.
Возвращение Чудотворца
Подходя утром к штабу казачьего общества «Славянское», Юрий Бельков столкнулся с женщиной лет пятидесяти, приехавшей, судя по дорожной сумке, издалека:
– Не знаете, когда появится атаман Бельков?
– Я Бельков.
– Жду вас! – обрадовалась женщина, представившись Верой Николаевной Савченко из Мурманска. Прибыла ранним утром московским поездом в Оренбург. Рассказала, что является правнучкой оренбургского лейб-гвардии казака Василия Калганова. Как, какими путями оказались в Мурманске её близкие, Вера Николаевна не ведает. Знает только, что уже с прадедом был вот этот самый образ Николая Чудотворца. Он, считает женщина, хранил семью от напастей, смягчал боль утрат, давал силы и разуменье перед принятием трудных решений.
Так, хозяйка семейной реликвии решила заменить подыстлевшую рамку. Достала из неё образ и замерла – на пожелтевшей от времени картонке с обратной стороны была надпись от руки: «7-му Оренбургскому казачьему полку Благословенiе Наказного Атамана Оренб. к. в. Генерал-Лейтенанта Сухомлинова».
Вера Николаевна долго размышляла над надписью, а потом, посоветовавшись с членами семьи, решила: правильнее будет отвезти икону в Оренбург и передать тем, кому она, по разумению женщины, и принадлежит, – оренбургским казакам. Что вскоре и осуществила, проделав путь через страну из края полярных сияний в жаркие степи Оренбуржья.
Казаки «Славянского» радушно приняли северную гостью. Возили в Нижнюю Павловку, знакомили с местами, откуда ушёл на империалистическую, как её в те времена называли, войну и больше сюда не вернулся её прадед. Рассказывали, показывали.
Уезжала из Оренбуржья Вера Николаевна окрылённой и просветлённой, радуясь, что и людей подарком порадовала, и сама внакладе не осталась, приобщившись к земле предков. А то, что ни она, ни родители, ни дедушка с бабушкой до недавнего времени не знали о происхождении иконы, так это, должно, сам Николай Чудотворец уберёг их. Докопайся до истины чекисты, кто б поручился за дальнейшее благополучное существование их семьи?
Дорогами войны
Под благословением не было даты, но её нетрудно вычислить с точностью до дней при помощи книги Владимира Семёнова «Оренбургское казачье войско в годы Первой мировой войны 1914 – 1918 гг.»: «Об объявлении мобилизации в Оренбурге стало известно 17 июля 1914 года в 7 часов вечера… А утром следующего дня указ о мобилизации можно было прочесть во всех местных газетах. Несколько дней в городе проходили патриотические манифестации, около пятисот человек записались в действующую армию добровольцами. 21 июля в Казанском кафедральном соборе был проведён молебен «О ниспослании победы русскому оружию», а уже 27 июля на фронт отправился 7-й казачий полк».
Вполне вероятно, что именно в этот день полку и была преподнесена памятная икона, дошедшая до нас благодаря бравому лейб-улану Василию Калганову и его потомкам. И, судя по всему, немало повидавшая на своём веку. После военных действий на фронте 7-й полк был переброшен в 1916 году в Тургайские степи для подавления в составе экспедиционного отряда генерала Лаврентьева восстания казахского населения под водительством Амангельды Иманова. После чего в 1917 году полк прямиком попал на Кавказский, или, как тогда называли, Персидский фронт, где шли нелёгкие бои с союзником Германии Турцией.
До начала всеобщей мобилизации под ружьём было шесть полков Оренбургского казачьего войска по 500 – 600 человек в каждом. С объявлением мобилизации (ставшим, кстати, формальным поводом для объявления Германией войны России) во вновь создаваемые полки начали призываться казаки так называемой второй очереди – 25 – 30 лет.
В числе первых
Оренбуржье стало одним из самых активных в призывном плане регионов России, что свидетельствовало о высоком патриотическом настрое населения губернии. В ходе 15 мобилизаций за войну в действующую армию было направлено 11,2 процента оренбургского населения – самый высокий показатель по России. Добровольцами, «охотниками», уходили на фронт казаки непризывных возрастов. Например, казаку станицы Березиновской Труфанову было в момент его ухода на Германскую 62 года. В своё время он ходил на Коканд в 1875 году, участвовал в Русско-турецкой войне в 1877-м, в Русско-японской 1904 – 1905 годов. За свои подвиги был отмечен тремя Георгиевскими крестами. Короче говоря, несть числа совершённым в Первую мировую оренбургскими казаками подвигам. 160 стали полными георгиевскими кавалерами.
23 старших офицера были награждены орденом Святого Георгия III и IV степеней, 42 поощрены георгиевским оружием. Казаки взяли в плен 15 тысяч вражеских солдат, 127 офицеров, сбили 4 самолёта, захватили 4 автомобиля, 39 орудий, 16 пулемётов. Заслужили 7 тысяч Георгиевских крестов, 6 тысяч Георгиевских медалей.
За особые заслуги
Немалая часть из всех этих подвигов была и на счету 7-го полка. Чего стоит захват германского аэроплана с двумя лётчиками!
4 мая 1915 года группа казаков во главе с урядником Яковом Воротниковым под Барановичами увидела летательный аппарат с тевтонским крестом. На бреющем он пронёсся над головами оренбургских конников. Видимо, это был разведывательный полёт над русскими позициями. Самолёт постепенно снижался в сторону деревушки Заосье. Казаки во весь опор припустили за ним. Как оказалось, не зря. На окраине деревни они увидели толпу селян, окруживших чудо-машину. Два лётчика переговаривались с местными на смеси немецкого, польского, русского. Заметив скачущих к ним казаков, пилоты кинулись к самолёту, на ходу стреляя из пистолетов по всадникам. Им удалось быстро запустить двигатель, но расторопные оренбуржцы не дали немецким асам взлететь. Аэроплан и лётчики были захвачены в целости и сохранности. После чего особо отличившегося казака Петра Ситникова наградили Георгиевским крестом III степени, а трёх остальных участников захвата – крестами IV степени.
Таких вот будущих героев благословлял на подвиг генерал-лейтенант Николай Александрович Сухомлинов, родной брат тогдашнего военного министра России Владимира Сухомлинова.
За особые заслуги
По протекции ли, по способностям или просто волею случая занесло в наши края потомственного волынского дворянина в статусе наказного, иначе говоря, не избранного, а назначенного сверху. Правил губернией он с 1911-го по 1915 год. И, по свидетельству современников, неплохо, в общем-то, правил. За это время авторитет Оренбургского казачьего войска (ОКВ) заметно подрос. В него был зачислен великий князь Константин Константинович. Акт сам по себе, казалось бы, чисто номинальный, на деле же приподнявший ОКВ присутствием в войске столь авторитетного члена российского императорского дома, внука Николая I, президента Санкт-Петербургской академии наук, поэта, переводчика, драматурга. При Сухомлинове старшинство Оренбургского войска подняли на 130 лет, обозначив его с 1574 года, времени постройки воеводой Иваном Нагим острожка Уфы, куда входили и уфимские казаки, «большая часть коих в 1742 году была переселена в Оренбург и впоследствии вошла в состав Оренбургского казачьего войска». Тогда же был учреждён и специальный нагрудный знак оренбургского казака.
В начале 1914-го Николай II принял делегацию оренбургских казаков. Те преподнесли наследнику цесаревичу Алексею свою форму и седло. В связи с чем 1-й полк ОКВ стал называться Первым оренбургским Его Императорского Высочества наследника цесаревича Алексея Николаевича полком. Его казаки и офицеры до революции февраля 1917 года носили на погонах вензель «А» – первая буква имени наследника.
Судьба губернатора
При Сухомлинове Оренбург начал превращаться в крупный железнодорожный узел: была построена железнодорожная ветка Оренбург – Орск, начало строительства дорог до Уфы и Казани. Губернатор не жалел средств на народное образование. Уже на третий год своего пребывания у власти сделал так, что по этой статье было израсходовано 250 тысяч рублей – каждый третий-четвёртый рубль городского бюджета. Горячо поддерживал Сухомлинов развитие женского татарского училища, содействовал открытию гимназии Маминой.
28 мая 1914 года из Уральска в Оренбург прибыл первый пароход. Общее мнение людей, знавших Оренбург того времени, – благосостояние города начало неуклонно расти. И кто знает, как бы сложилась дальнейшая судьба столицы Оренбургского войска, если б не война. Хотя и с её началом губернатор не прекращал благодетельствовать, не оставляя без внимания слабых, малоимущих. В местной печати появился призыв помочь семьям мобилизованных оренбуржцев в уборке хлеба с их наделов. На эти цели было даже выделено свыше ста тысяч рублей, сэкономленных из разных статей расходов.
Неудачи на фронтах, давление военных расходов на экономику тыла стали не лучшим образом сказываться на жизни гражданского населения страны. Везде искали крайних. Всё чаще заводились разговоры об измене, продажности высших чиновников и военных, которые, дескать, работают на ненавистного врага. Не был исключением и Оренбург. Дума вынесла на обсуждение вопрос о переименовании города. В самом деле, идёт ожесточённая война с немцами, а в России города ещё носят немецкие названия. Переименовали же Санкт-Петербург в Петроград. И мы не хуже. Почему-то Екатеринбург и Оренбург остались. Даёшь Ориенград! Или, скажем, Ориендар, Яицк, Орелград. Слава богу, хватило предкам мудрости не трогать исконное название города. Не в пример их преемникам, на пару десятков лет переименовавшим город, назвавшим его именем человека, ни разу здесь не бывавшего.
На дальнейшую судьбу губернатора Сухомлинова, видимо, не лучшим образом повлияла история с его братом Владимиром. В марте 1916 года его сняли с должности и арестовали. Военному министру инкриминировались измена, бездействие, взяточничество. Доказано было лишь бездействие, за что Владимир Александрович был приговорён к бессрочным каторжным работам. В связи с чем не очень-то пострадал при Советах. Его, кстати, освободили в мае 1918 года. После чего бывший глава военного ведомства поспешил выехать за границу.
Дата и обстоятельства смерти младшего Сухомлинова до сих пор остаются неизвестными. Всё, что после него осталось, это сухие строчки, характеризующие карьерную деятельность. Да вот ещё уникальная, можно сказать, надпись-благословение на небольшой, двадцать на тридцать, иконке, свидетельствующая, какой властью, авторитетом обладал когда-то этот человек. И как зачастую эфемерны надежды власть имущих на долгую жизнь в памяти благодарных потомков.
Александр КОРСУНОВ
