Сегодня мы начинаем публиковать цикл материалов известного журналиста Александра Корсунова, посвящённых памяти атамана Городского Оренбургского казачьего общества «Славянское» Юрия Белькова и собранному им музею. Оренбуржцам Юрий Петрович запомнится как меценат и общественный деятель, ребятишкам — как собиратель музея, вобравшего в себе крупицы нашей истории.
Одежда, амуниция в народном музее Юрия Белькова представлена широко. Форма различных времён, образцов и армий — папахи, сапоги, шинели, гимнастёрки, пилотки, фуражки. Есть даже шинель эсэсовского генерала. Строго чёрная с сине-серым воротником, досталась Юрию Петровичу от пришедшего с войны деда Алексея Леонтьевича Зубкова. Среди всего этого многообразия, требующего от носивших его людей вытяжки во фрунт, наряд уральской казачки — цветастый сарафан, особого кроя рубаха с пышными рукавами — смотрится лебёдушкой среди стаи агрессивных орлов.
Больше двух веков, с 17 по 19-й, сарафан господствовал повсеместно в России. Стал как бы визиткой русской одежды, хотя по названию произошёл от персидского «сарапе» — «с головы до ног». Иначе говоря, с азиатским пуританством и пристрастием полностью скрывал фигуру женщины. А вот крой, детали наряда, как и диалект, в разных губерниях, местностях были разные. И в Оренбургском крае и в Уральском войске сарафан у казачек был просторный, удобный в движениях при работе – мужья часто уходили в походы, и по хозяйству женщине приходилось управляться самой.
Яицкий сарафан отличался так называемый косоклинный, распашной формой – его передняя часть состояла из двух полотнищ, скрепляемых пуговицами от горла до носков туфель. Бока наряда расширялись дополнительными клиньями. В таком сарафане легко было скрыть беременность от посторонних глаз, быстро ходить или даже бежать. Целую композицию составляла рубашка. Рукава, к примеру, нередко были из других, чем сама рубашка, цвета и ткани, пышные, декорированные.
Глянешь на изумительный по отделке, подбору тканей, расцветок наряд уральской зазнобы, и живо представится яркая красавица в нём, павой плывущая в танце к бравому, подтянутому казаку. Сошлись. Коса и камень, лёд и пламень! Закружились, сближаясь и расходясь, выкидывая при этом удивительные коленца. Играет, переливается цветами радуги наряд казачки, волнами от груди её расходится, превращается в купол тяжёлая ткань сарафана.
– Несколько лет назад, – рассказывает научный сотрудник губернаторского историко-краеведческого музея Марина Святославовна Воробьёва, журналисты попросили одну из сотрудниц музея облачиться для телевизионной съёмки в такой наряд. Та поначалу согласилась, но выдержала не более получаса – пошла переодеваться, одежда показалась ей крайне тяжёлой. А ведь прабабушки наши могли не снимать её весь день, веселясь на праздниках до упаду. И работать были горазды, и повеселиться могли от души.
Считалось, тем выше ценность костюма, чем больше видов тканей и отделочных материалов на него при шитье уходило. Чего только не было в этом произведении искусства! На красоту живущих на берегах Урала казачек старалось, можно сказать, полмира. Искусная Азия и богатая Европа, во всяком случае, точно. Особенно ценилась азиатская мануфактура. Возвращаясь откуда-нибудь из похода Персии или Бухары, практически каждый казак вёз в притороченной к седлу коня походной сумке пару-тройку кусков диковинной материи для любушки. Самых невероятных расцветок парчу, атлас, газ, тафту – тысяча и одна ночь!
И казачьи жёнушки, дочки, сёстры отрывались, так сказать, по полной. Каждая старалась отличиться, перещеголять подруг в мастерстве шитья и кроя. Только по таким вот экспонатам музейным сегодня можно понять, какие чудеса могли вытворять те самые женские руки, что и с косой, с топором могли легко управиться, и лошадь мигом запрячь, и с мешками трёхпудовыми разобраться.
Создание наряда могло затянуться на месяцы, а то и на годы. Потому-то и ценился он высоко крайне. Шили можно сказать не для одного поколения – из материного сундука творение перекочёвывало в дочкин, потом переходило к внучке. Сарафан, рубаху бережно складывали, завязывали в холстину, хранили подолгу в сундуках или коробах из липы. Его украшали позументом, кружевом, золотым шитьём. Пуговицы изготавливались из металла жёлтого цвета, шарообразной формы или в виде бубенца, как и на нашем сарафане. В семьях небогатых для отделки использовались бисер, стеклярус. Сарафан становился неотъемлемой частью приданого, собираемого матерью с рождения дочери. Называлось это «нагнетать сундук». Примечательно, что сама девочка тоже начинала принимать в этом участие лет с восьми. Училась вышивке, ткачеству, знакомилась с обычаями и обрядами.
Мода не была столь переменчивой, как сейчас. Если менялись детали, то основа долгое время оставалась постоянной. Как и крой сарафанов, считает Марина Воробьёва. Сама Устинья Кузнецова, невеста Пугачёва из уральских казачек, как говорится в анналах истории, предстала перед «мужицким царём»: «Обряженная в азарбатный сарафан, в жемчужной поднизке, с монистами и жемчугами на шее… – как подобает девице хорошего отца-матери».
Ещё в 90-х прошлого века в Сакмаре, по свидетельству учёных краеведов, можно было встретить старушек, которые берегли в заветном сундуке заветный казачий сарафан. Некоторые – для своего последнего обряда. По всей видимости, в музей Белькова попал один из таких последних экземпляров.
«А ещё чуть раньше, в 60-е годы XX века, – писал исследователь Попов, – здесь же встречались казачки пожилого возраста, которые надевали на свадьбы старинные парчовые сарафаны с галунами, рубашки с пышными шёлковыми рукавами».
На костюме, принесённом Белькову, сохранилась прицепленная незамысловатая брошка, древность которой Воробьёва сразу и категорически отвергла. Но согласилась, что сарафан с рубахой и самотканым пояском, действительно, из последних, которые реально надевали к праздникам ещё каких-то сорок, пятьдесят лет назад. Что косвенно подтверждает и брошка, изготовленная уже в советскую эпоху. В более старые времена украшениями к такому творению, как правило, были бусы, монисты, но не брошка.
Время быстротечно. Каких-то полвека назад подобных сарафанов было немало, сегодня они – великая редкость и ценность, отражающая целый пласт нашей истории, ставшие наглядным, замечательным свидетельством уровня культуры наших предков, элементом их повседневной, обыденной жизни в те совсем непростые, крайне трудные времена.
Александр КОРСУНОВ
Фото Сергей ГНЕДАШ
